Обозначьте достоинства и недостатки урока по объяснению изобразительно-выразительных средств

 Какие стилистические функции Вам известны?

Какую стилистическую функцию выполняют в приведенном тексте Девятовой синтаксические конструкции?

"При  анализе разных подходов преимущественное внимание уделяется анализу компонентного состава сравнительной конструкции. При  исключительном внимании к таким компонентам сравнительной конструкции, как объект и эталон сравнения в  меньшей степени  изучены другие  компоненты сравнительной конструкции –  общий признак сравнения, или компаративная константа,   показатель сравнительного отношения.             Компаративная константа является организующим компонентом сравнительной конструкции,  позволяющим увидеть  общее в предметах, часто весьма отдаленных друг от друга. Об особенностях сравнения как познавательной процедуры и о роли в нем  общего признака  писал А.А. Потебня: «Когда Х было сравнено с кое-чем из А,  тогда появилась между ними общая точка: то общее, что появлялось между вновь познаваемым и прежде познанным… Это общее … называется tertium comparationis, третья величина при двух сравниваемых» [Потебня 1914: 130]. Смысл «сходство», входящий в определение сравнительной конструкции  может лежать в природе вещей или создаваться  сочетаемостью компаративной константы. 

         В настоящей работе значение компаративной константы    рассматривается как классификационный признак сравнительной конструкции, определяющий типологию сравнения и семантико-грамматические особенности  отдельной конструкции.

         Функциональный подход к сравнению  открывает новые возможности  в изучении модусной  специфики   отдельных типов сравнения и сравнительных союзов.   

         Сравнительные конструкции, включающие одинаковые объект и эталон сравнения, обычно признаются синонимичными ([Кононенко 1967],  [Кононенко 1970], [Серенсен 2002], [Еримбетова 1982], [Формановская 2007],  [Хлебникова 2005] и др.). Достаточным основанием синонимии признается  общность диктумного содержания конструкций и не учитывается роль такого компонента сравнительной конструкции, как показатель сравнительного отношения. В настоящей работе границы синонимии рассматриваются уже. Необходимым условием синонимии сравнительных конструкций  считается  общность модусной рамки, определяюшей  семантико-грамматические и текстовые функции  единицы. 

        Для  представления системы сравнения   принципиальное значение имеет проблема типологии сравнения –   разграничения  сравнения образного и безобразного, восходящего еще к Аристотелю. Интерес к разным функциям  сравнения способствовал выделению особого типа сравнения, противопоставленного образному, – сравнению логическому. Логическое сравнение соотносит сущности одного класса и выявляет в них тождество общего признака. Именно конструкции логического сравнения допускают преобразование в сочинительные  [Санников 1980]: Таня, как и Саша, учится в пятом классе; Таня и Саша учатся в пятом классе. Другие типы конструкций –не допускают такой трансформации.  Помимо образного и логического сравнения мы выделяет третий тип сравнения – сравнение эталонное. К эталонному сравнению мы относим сравнения, в которых объект сравнения сравнивается с нормой его проявления:  Например: Он делает все, как надо (как надо делать).  Такие конструкции содержат модальный компонент в своей структуре – надо, следует и т.п. Мы считаем такие конструкции сравнительными, поскольку  в них представлены все компоненты сравнительной модели – объект и эталон сравнения, общий признак сравнения, показатель сравнительного отношения. 

        Проблема типологии сравнения связана с выявлением отдельных  разновидностей внутри каждого типа  сравнения  – образного, логического, эталонного. 

         В данном параграфе рассматривается и степень  научной разработки проблем отдельных типов сравнительных конструкций.  

         При анализе степени научной разработки проблем семантико-грамматической организации конструкций с союзом КАК рассматриваются принципы  соотносительности разнооформленных синтаксических конструкций – СПП с придаточным сравнительным и конструкций со сравнительными оборотами."

Уважаемые студенты, определите стилевые черты приведенного текста.

К числу основных функций языка наравне с коммуникативной, когнитивной, метаязыковой относится эмотивная функция, которая отражает способность языка быть одним из средств выражения чувств и эмоций. Таким образом, по мнению большинства исследователей (Л.Г.Бабенко (1989), Е.Ю.Мягкова (2000), Н.А.Красавский (2008), В.И.Шаховский (2008) и др.), игнорирование эмоций человека или их недооценка в контексте лингвистических исследований ведет к торможению их развития. 

Стоит отметить книги Н.Д. Арутюновой «Язык и мир человека» и Анны Вежбицкой«Семантические универсалии и базисные концепты», посвященные перцептивному, ментальному, эмотивному и волитивному модусам, их разновидностям и их взаимопроникновению. Работы Ю.Д. Апресяна, целью которых было подведение теоретического материала под интегральную и системную лексикографию. Эмотивная лингвистика, несмотря на то, что стала развиваться недавно, внесла значительный вклад в разработку проблем эмотивности, эмотивного кода языка, классификации эмоциональной лексики. В ней изучается человек мыслящий, говорящий, действующий, воздействующий. Способность человека воздействовать относится к числу его фундаментальных способностей.

Глаголы с семой "эмоция" образуют лексико-семантическую группу, в которую входят "слова одной части речи, помимо общих грамматических сем имеется как минимум ещё одна общая сема - категориально-лексическая (архисема, классема)" [Кузнецова 1989: 73]. 

Исследуя актантную структуру глаголов, следует обозначить термин, предложенный Л. Теньером. Актант обозначает активного участника определенной ситуации, действующее лицо. Л. Теньер указывает на то, что актант является действительной валентностью глагола. Это было принято и отечественными лингвистами. В отечественном языкознании валентность представляет собой общую способность слов сочетаться. На ее основе строятся новые словосочетания и предложения. Способность слов сочетаться может быть применена и на словообразовательном уровне в производных. Дериваты всегда обладают какой-либо валентностью, но не каждый актант может быть выражен производным. При обозначении валентностей следует учитывать все случаи глагольной сочетаемости (семантической и грамматической). Актантная структура глаголов, а также их словообразовательная функция зависят от семантики глагольного слова, от того, к какому лексическому объединению принадлежат глаголы. 

Слова внутри ЛСГ объединяются в более мелкие образования, называемые подпарадигмами (подгруппами). Слова в подгруппе составляют базовое глагольно-именное сочетание. Классификация Л.Г. Бабенко подразделяет глаголы с семой "эмоция" следующим образом: глаголы эмоционального состояния, глаголы внешнего выражения эмоций, глаголы эмоционального отношения, глаголы эмоционального воздействия. Глаголы, которые образуют подпарадигму эмоционального отношения, относятся к глаголам со значением "вызывать определённое эмоциональное состояние".  

Их базовое глагольно-именное сочетание – воздействовать эмоциями. В данной подгруппе можно встретить следующие лексемы: бесить, веселить,  бранить, волновать, досадить, впечатлять, заискивать, пугать, обворожить, злить, изумить, смутить, импонировать, конфузить, страшить, молить, мучить, удивить, нервировать, обидеть, огорчить, оскорбить, осчастливить, печалить, принизить, радовать, ругать, сердить, срамить, стыдить, тешить, унизитъ, уязвить. 

 Для понимания картины мира необходимо изучать явления во взаимосвязи, как систему. Язык также является системой, которая подчиняется собственному порядку [Соссюр 1977 : 61]. Лексический фонд русского языка обладает системностью, которая проявляется в существовании определённых лексических групп, представляющих собой целостные образования. Между единицами этих групп образуются смысловые связи, которые дают начало образованию семантических полей слов. В этом единстве нет резких границ, «оно все состоит из явлений, склонных к взаимопереходам, взаимопроникновению» [Кузнецова 1989 : 10]. Семантическое поле распознается по следующим признакам: 

1.             большой охват; 

2.             смысловая близость; 

3.             отсутствие бинарного противопоставления; 

4.             целостность;

5.             порядок слов; 

6.             взаимосвязь единиц (когда единица поля прилегает к последующей);

7.             произвольность и размытость границ); 

8.             беспрерывность.

Поля или группы с такими признаками являются системными образованиями, которые обладают собственными специфическими чертами. Лексические поля по структурным характеристикам различаются моноцентрические и полицентрические. 

Уважаемые студенты, определите стилевые черты приведенного отрывка из статьи и обозначьте особенности интонационного рисунка.

Начиная с XX в., данная ситуация меняется в 1903 г, когда в работе проф. Лейпцигского университета, И. Геринга, занимавшегося изучением религиозных течений в Российской империи, было дало определение, конкретизация и уточнение анализируемым терминам. Так, согласно труду исследователя, «сектантом» считался последователь любой секты или сектантского движения [12, с. 6]. Кроме того, И. Геринг пояснял, что «раскольники» — это не «сектанты», а «схизматики». По его мнению, понятие «раскол», то есть, «схизма», происходит от глагола «расколоть», а его последователи называются «раскольниками», то есть, «схизматиками». Соответственно, это название подходит им более чем «сектанты» [12, с. 6]. Дефиниция некоторых терминов, отраженная в работе И. Геринга, стала одной из первых, где было уделено внимание рассматриваемым терминам. Несмотря на это, дефиниция терминов, использовавшихся для обозначения последователей религиозной деструкции И. Герингом, не получила продолжения в отечественной исследовательской мысли, и спустя год все те же термины без конкретизации встречаются в одной из работ В.М. Андерсона [1].

Не осталось в стороне и конфессионально ориентированное исследовательское сообщество. Так, в 1905 г., российский конфессиональный православный исследователь Н.И. Ивановский в своей работе ввел или конкретизировал несколько новых терминов, назвав последователей религиозной деструкции «подцерковниками» или «отщепенцами» [17, с. 6], и объединил термины в формулу «сектанты-старообрядцы» [17, с. 6]. Следовательно, несмотря на то, что оба понятия зачастую использовались равнозначно, всё же было необходимо их объединение, чтобы окончательно внести ясность в использование термина «раскольник» по отношению к последователям религиозной деструкции. Подобные определения в дальнейшем применяли такие исследователи, как В.Д. Бонч-Бруевич [7, с. 10], Н. Бортовский [8, с. 9], С.Н. Богданович [6, с. 1], Ф.Е. Мельников [20, с. 98], Н.Г. Высоцкий [11, с. 3, 17]. Кроме этого, небольшим дополнением к дефиниции терминов, использовавшихся для обозначения последователей религиозной деструкции, стало определение российского конфессионального исследователя А.Н. Котович, который в 1909 г., указавшего, что «еретик» – «враг веры и Церкви» [19, с. 115].

Следующее определение было дано в 1910 г., в работе православного конфессионального исследователя Т.И. Буткевича, который использовал термин «сектант» для лиц, по той или иной причине отделившихся от единения с «Православной Кафолической Церковью» [9, с. 5, 6]. Помимо этого, он отмечает, что «сектантами», зачастую, также называли тех, кто «не мыслил так, как мыслили все» [9, с. 2].

Очередная дефиниция терминов появилась в 1912 г., после того, как российский конфессиональный православный исследователь Н.Ю. Варжанский определил «сектанта» в качестве последователя «секты, ложного учения» [10, с. 7, 19], и объединил это понятие с понятием еретик, получив производное от него – «еретики-сектанты» [10, с. 7]. Данный термин не получил широкого распространения в связи с тем, что само понятие «ересь» практически вышло из исследовательского оборота и стало редко использоваться.

Заключительной работой с дефиницией терминов в рассматриваемый период является труд российского конфессионального православного исследователя М.А. Кальнева, который называл последователей религиозной деструкции «сектантами» [18, с. 22], описывая их как «отступивших от Церкви (православной)» [18, с. 98]. 

Также, стоит отметить ещё один термин, появившийся в 1919 г., в работе отечественного философа Н.А. Бердяева. Так, называя последователей религиозной деструкции «сектантами», автор определял, что это люди «пораженные, раненные неправдой (внешнего) православного быта и церковного строя» 

Уважаемые студенты, прочитайте отрывок из диссертации Н. Бобровой "Синтаксический строй лирики А.К. Толстого". Укажите особенности стилевого строения текста. Обозначьте стилистические особенности на каждом языковом уровне. 

Воспитанный на идеалах немецкой эстетики, воспринявший романтические достижения школ Жуковского и Батюшкова, творчески усвоивший поэтические уроки Пушкина с особой "логической ясностью" его синтаксических форм, А.К. Толстой унаследовал от него не только тонкий эстетический вкус, чувство внутренней свободы и духовной независимости, но и особую творческую взыскательность, определившую отсутствие в его лирике слабых, художественно несостоятельных стихов (ср. его самооценку: "У меня есть дурные рифмы, но не дурные стихи").

Отличительную особенность лирики А.К. Толстого тонко подметил критик Н. Страхов: "Стих так прост, что едва поднимается над прозою; между тем поэтическое впечатление совершенно полно" (255, с. 131). Полнота впечатления от эстетического совершенства поэтического текста определяется прежде всего его формальной организацией. По материалам записных книжек поэта можно судить о постоянном поиске новых форм для более точного выражения содержания произведения и для расширения рамок поэтической речи. Так, записная книжка 1856 года содержит 9 вариантов стихотворения "Усни, печальный друг.", 12 - "Не верь мне, друг, когда в избытке горя." (11, с. 32).

1. Под безусловным влиянием Пушкина А.К.Толстой осваивает в лирике "новый синтаксический строй - ярко национальный, близкий и понятный широким массам народа" (65, с. 367-368). Наш анализ структурных моделей предложений обнаружил, что синтаксическую ткань поэтических текстов составляют в основном простые предложения (28 %) и сложные предложения усложненного типа (32 %) (таблица 1). Наличие большого количества простых предложений и сравнительно малая доля подчинения определяется упрощением структуры доминирующего типа предложений, общим снижением уровня книжности, проявлением тенденции сближения с синтаксисом разговорной речи, что в целом характеризует специфические свойства синтаксиса, характерные для романтиков.

Сравнительно большой удельный вес сложных предложений усложненного типа объясняется спецификой формы объединения стихов в стиховые единства: 70 % лирических текстов построены на основе строфической композиции, а, как известно, синтаксическая структура строфы наполняется более крупными синтаксическими единицами (простое осложненное, сложное предложение, сложное синтаксическое целое - синтаксические формы, хорошо разработанные книжной поэтической традицией - 277, с. 305-314; 219, с. 35). При этом в большинстве случаев объединение предикативных единств в лирике А.К. Толстого осуществляется не за счет гипо-таксических узлов, а за счет бессоюзной и сочинительной связи (таблица 11). Простота и ясность синтаксического строя лирики А. Толстого достигается также широким использованием языковых средств фольклора. Так, в качестве способов фольклоризации он использует конструкции межстиховой атрибуции, однородный паратаксический ряд для ступенчатого сужения образа и синтаксический повтор как яркие синтаксические черты народной лирической песни; отрицательные построения, в том числе отрицательный параллелизм и мононегация, а также безличные фразеологи-зированные обороты и междометные осложнения обращений, восходящие к былинной традиции; инфинитивные структуры со значением неизбежности, особенно активные в обрядовой причети; инфинитивные конструкции обобщенно-объективированного типа, генетически связанные с пословичными речениями; безличные предикативы, выраженные генетическими субстантивами и краткими страдательными причастиями, межжанрового фольклорного характера и др.

Все это свидетельствует о продолжении и углублении А.К. Толстым демократизации русского литературного языка, составившей суть пушкинской реформы.

2. Выделяемые исследователями синтаксические категории диалогической речи, получающие в условиях лирической коммуникации значение ее универсалий: обращение, вопросительные и побудительные конструкции - в индивидуально-эстетической системе А.К. Толстого тоже имеют высокую воспроизводимость и заметные эстетические приращения смысла. Что касается обращения, то в этой роли используется самый широкий спектр лексико-семантических групп с особой актуализацией абстрактных понятий в качестве коммуникативной метафоры адресованной речи ("ты неведомое, незнамое", "жизнь - баба старая", "мать-тоска", "думы мои, думушки", "святые убежденья" и др.).

В исследовании обращения охарактеризованы с точки зрения функциональной полисемии и их композиционной роли в тексте. В лирике А.К. Толстого обладающие апеллятивной функцией коммуникативные метафоры, в основном, помимо адресации, заключают в себе характеристику адресата, активизируя функцию предикации. Наблюдения показали закрепленность обращения за волюнтивным и информативным регистром.

В поэтическом синтаксисе широко представлена семантика императивных структур: от прямого побудительного значения до богатого спектра эмоционально-волевых модальных оттенков. Значение императива, трансформируясь, как это обычно бывает в условиях лирической коммуникации, в оптатив в авторском стиле Толстого выражается более всего в формах просьбы, заклинания, молитвы. Побудительные конструкции оформляют волюнтивный регистр, который нередко определяет эмоционально-экспрессивный накал финала текста. Размещение волюнтивных регистров в композиционной структуре стихотворений демонстрирует диалогичность и открытость лирического текста А. Толстого.

Существенной чертой идиостиля А.К. Толстого-лирика выступают » вопросительные конструкции: каждое четвертое предложение оформлено как вопросительное. Наиболее характерно использование общих модальных вопросов для выражения элегической ретроспекции в репродуктивном регистре ("Ты знаешь край, где все обильем дышит.", "Ты помнишь ли, Мария.", "Ты помнишь ли вечер."). Общие модальные вопросы с цепочкой других разнородных вопросов выполняют художественную функцию усиления лирической неопределенности и создания особой ирреальной модальности (И это сон?.). Частичные диктальные вопросы преобладают в лирической ситуации рефлексии (внутренней раздвоенности, диалога с призраком) и лирической ситуации диалога с возлюбленной, а также в имитациях фольклорного стиха и оформляют, в основном, генеритивный и волюнтивный регистры.

3. Предпочтение отдельных грамматических форм и синтаксических построений может характеризовать основополагающие свойства определенного поэтического мира. При анализе же авторских предпочтений раскрывается мировоззрение художника.

Существенные черты стиля А. Толстого и характер его эстетических устремлений выражаются, в частности, в синтаксических построениях, обладающих повышенной экспрессивностью: это односоставные конструкции, присоединение и парцелляция.

Романтическое томление духа и устремления к абсолютному у А.К. Толстого нашли выражение в безличных, или пациентивных, структурах, передающих тончайшие психические переживания и эмоции рефлектирующего сознания. С их помощью поэт выражает и понимание творчества как действия, осуществляемого в пограничном состоянии между сном и бденьем, отстраненно от субъекта, допуская вмешательство мистических сил ("Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре."). Коммуникативные способности безличных конструкций реализованы в функции "операторов", соединяющих регистровые блоки, они являются "пограничным сигналом", обозначающим границы того или иного регистра.

Определенный интерес представляют наши наблюдения над семантическими, художественными и коммуникативными функциями безагенс-ных структур А.К.Толстого в контексте рассмотренной выше полемики З.К. Тарланова и А. Вежбицкой об этнофилософском субстрате русских безличных и инфинитивных конструкций и их роли в русской культуре. Использование в лирике А.К. Толстого этих структур, обычно вводящих образ конкретно-чувственного восприятия, очень часто связано с перебоем монотонности синтаксического параллелизма или прямолинейной логичности, с усилением объективированности содержания и новой волной экспрессии. Безагенсная конструкция душе легко, передающая гармоничную природу душевного состояния, в качестве авторской семантико-стилистической доминанты проходит через несколько стихотворений разной тематики. Все эти факты, рассмотренные в аспекте этнической ментальное™, отнюдь не подтверждают интерпретации "феноменологизма русского языка" А. Вежбицкой и ее восприятия безличности. Напротив, именно историческая тенденция русского синтаксиса к объективированию, приведшая, по З.К. Тарланову, к развитию безличных структур, находит свое отражение в безличных и инфинитивных синтаксических окказионализмах поэтической речи у автора с ярко выраженной ориентацией на национальные начала. Что же касается рассуждений А. Вежбицкой о приоритетной для русской культуры триады душа, судьба, тоска, якобы просвечивающей в безагенсных структурах, то и в этом вопросе лирический голос А.К. Толстого, по свидетельству современников, личности гармоничной и светлой, не соответствует умозаключениям исследовательницы.

Поэтика А.К. Толстого как художника "отвлеченных сущностей" и "больших обобщений" (11, с. 32), строится на синтаксических конструкциях обобщенно-объективного содержания. Такими являются инфинитивные структуры. Все богатство модальных оттенков инфинитивных " предложений направлено на объективирование содержания высказывания, это подтверждается и их коммуникативной функцией: как правило, они конституируют генеритивный регистр. Вообще же односоставные предложения как базовые модели разговорной, в основном, речи выступают в разных коммуникативных регистрах с разной частотностью и различными функциями. В качестве маркера фольклорной стилизации особенно продуктивна инфинитивная модель с генеритивной функцией.

4. В русле демократизации языка, начатой Пушкиным, Толстой смело вводит в построение лирической миниатюры экспрессивные синтаксические элементы, свойственные разговорной речи, видимо, особенно ценя живой характер их интонаций. В поисках новых форм выражения А.К. Толстой предпринимает шаги на пути "преодоления" синтаксиса и высвобождения семантики из связи формальных отношений. Будучи отдаленной предтечей русского символизма, А.К. Толстой тонко чувствовал особую выделенность, "сдвинутость", а следовательно, живописность, богатство ассоциаций присоединения и парцелляции, создающих в тексте благоприятные условия для возникновения особой поэтической модальности, и умело использовал их эстетические возможности в своей творческой практике. Так, наиболее продуктивное в его лирике союзное присоединение активно участвует в создании равномерного ритмико-мелодического стиха. Присущая этой синтаксической связи экспрессивно-эмоциональная функция очень часто помогает оформить "монтаж" репро-дуктивно-повествовательного блока, постепенно разворачивая его динамику нанизыванием присоединяемого компонента, будь то однородные дополнения, сказуемые или же предикативные части сложного целого. При этом художественный мир поэта напоминает киноленту, отдельные кадры которой передают живую смену картин или деталей, попадающих в фокус скользящего по ним поэтического взгляда. Присоединительные структуры с союзом и позволяют автору естественным образом регулировать рамки художественного пространства ближнего, дальнего или панорамного видения, и обычно являются непременным текстовым каркасом пейзажных лирических стихотворений. Простота и прозрачность присоединительных конструкций в идиостиле А. Толстого находятся в гармонии с его реалистической образной системой (ср., например, один из его лирических шедевров строфической композиции "То было раннею веснои. ).

При астрофической композиции лирического стихотворения присоединительные структуры с союзом и могут приобретать значение результата по отношению к предыдущей базовой части, скрепленной бессоюзием, и служить средством перебоя ее ритмико-синтаксической монотонии.

Резко-экспрессивные колебания значений сопоставительно-присоединительного союза а (ан, а и как его производных) придают ему яркую субъективную окраску и определяют тем самым его роль "оператора" смены регистровых блоков. Что же касается функционального назначения присоединительных структур с союзом но, то с ними чаще всего связывается драматический перелом в развитии мысли и контрастное противопоставление тематической и рематической частей лирического целого.

В целом же присоединительные структуры в стихотворных текстах, помимо всех известных функций, активно участвуют в оформлении коммуникативных регистров, цементируя их (союз и), или маркируя их смену (союзы а, ан, но).

Излюбленные поэтом структурно разнообразные парцеллированные конструкции, воплощая в себе изысканную легкость версифицированной речи, коммуникативно сближенной с диалогической, тоже довольно активно участвуют в решении конкретных эстетических задач, связанных с идейным замыслом каждого из лирических текстов. Парцелляция может иметь различную функциональную нагрузку: являться средством выражения лирической экспрессии, средством семантической актуализации части высказывания, способом оформления модальности, приемом композиционного строения текста. При этом некоторая асимметрия и аритмичность, возникающие благодаря выделительной функции парцеллята, в лирическом тексте Толстого поглощаются общей метроритмикой его напевного и мелодичного стиха.

5. В результате комплексного филологического анализа некоторых вершинных созданий лирики А.К. Толстого выявлено взаимодействие ритма и синтаксиса внутри напевного стиха. При этом установлена многообразная художественная вариативность такого взаимодействия в зависимости от эстетической идеи лирического целого.

Так, широта натуры русского национального характера как основная художественная идея стихотворения получает в его поэтике "маятниковую" ритмико-интонационную структуру. Широкое варьирование и функциональная полисемия речевых форм диалога народнопесен-ной традиции, а также искусное переплетение напевных и эпических интонаций отмечено в стихотворении "Колокольчики мои.", развивающем мотив высокой исторической миссии России как монументальную национальную идею. Один из первых в русской поэзии экспериментов с именным стилем, актуализирующим пространственно-временной потенциал ассоциативного ряда номинативов и их "монтажные" свойства, создает глубокую смысловую структуру лирического образа родины в стихотворении "Край ты мой, родимый край.". Ритмо-синтаксический параллелизм отдельных строф, единый мелодический рисунок интонационных периодов, стремящийся к эмфатическому апогею, определяет внутренний каркас стихотворения "То было раннею весной", развивающего мотив ей. пробуждающегоУчувства. Именно такой тип поэтического интонирования был переведен П. Чайковским на иррациональный мелос его знаменитого романса. Блестящий творческий эксперимент с развертыванием в ритмо-синтаксическом строе акустического образа переливов мелодии, передаваемой безотрывным ведением смычка, осуществлен в стихотворении "Он водил по струнам, упадали.".

Рассмотренные тексты демонстрируют высокий уровень художественного мастерства поэта, тонко чувствующего семантику метроритма и виртуозно владеющего техникой стиха.

6. Применение методики, построенной на основании теории коммуникативных типов речи Г.А. Золотовой, позволило выявить некоторые специфические черты лирического текста для его структурнофункциональной характеристики. Как показали наши наблюдения, информативно-описательный регистр передает длительное изображение деталей пейзажа ("Вот уж снег последний в поле тает.", "Над неприступной крутизною." и др.), описание лирического переживания ("К страданиям чужим ты горести полна."). В "чистом" виде функции генеритивного регистра определяются его позицией в тексте (таблицы 20, 21): открывая текст, он определяет поэтическую тему и содержание последующего высказывания ("Уж ты нива моя, нивушка.", "Хорошо, братцы,тому на свете жить.", "Нет, уж не ведать мне, братцы, ни сна, ни покою!" и др.); в финальной позиции генеритивный регистр подытоживает изложенное выше, нередко наполняясь высокой афористичностью ("По гребле неровной и тряской.", "Меня во мраке и в пыли." и др.). В силу философского характера лирики генеритивный регистр стремится занять больший объем стихотворного текста, совмещая свои обобщающие функции с другими (таблицы 25, 26), особенно это показательно для финальной позиции. Тенденцию к генеризации в финале подтверждает авторская "игра" регистрами, основанная на эффекте "обманутого ожидания": в коммуникативный фокус текста, самый центр обобщающей концовки ставятся слова с подчеркнуто конкретной или бытовой семантикой обычного информативного регистра ("Вы все любуетесь на скалы.", "Растянулся на просторе.", "Войдем сюда; здесь меж руин."), такой композиционный ход окрашивает лирический текст юмором. Таким образом, соотношение регистров речи и их композиционная функция определяются и общей спецификой лирической коммуникации, и конкретными эстетическими задачами автора, и своеобразием его творческой манеры (последнее особенно заметно в выборе "операторов" переключения регистров).

7. В советском литературоведении в социологическом ключе строилась схема: формы народной речи в совершенстве осваивались поэтами некрасовского направления, которые оформляли в истинно народном духе свои произведения, а представителям "чистой поэзии" было предуготовано следование книжной традиции. Так, в одном из фундаментальных изданий для юношества "Классики русской литературы", переработанном и переизданном в 1953 году под редакцией Л. Тимофеева, утверждается: "Некрасов практически опровергал внедряемый дворянскими литераторами (выделено мной. — Н.Б.) пренебрежительный взгляд на крестьянский язык как на "мужицкий", приспособленный лишь для выражения животных, низменных переживаний" (103, с. 379 - 380). Исследование поэтической речи А.К. Толстого разрушает эти надуманные схемы и представления: граф Толстой, казалось бы взращенный на образцах книжной, и только, культуры, не просто свободно и органично владеет широкой палитрой народнопоэтических языковых средств разножанровой принадлежности, но он достигает в этом исключительного мастерства и создает лирические шедевры, несущие в себе национальную русскую идею ("Колокольчики мои.", " Ты не спрашивай, не распытывай.", " Уж ты мать-тоска, горе-гореваньице.", "Коль любить, так без рассудку." и др.).

Народнопесенная струя, во всей своей красоте и силе органично вошедшая в напевный стих А. Толстого, столь высоко оцененный едва ли не полусотней его соавторов-музыкантов, как и диалогические формы разговорной речи, широко и свободно льющиеся в стиховом метроритме, - все это свидетельства того, что в своем лирическом творчестве А.К. Толстой достиг естественной простоты, выразительности, реалистичности, то есть всего того, что обеспечило ему в плеяде имен золотого века русской литературы почетное место самобытного национального поэта. 

Уважаемые студенты, обозначьте стилевые черты приведенного отрывка статьи. Произведите полный стилистический анализ.

 

Афинянин Солон, древнегреческий автор, известен элегиями, сохранившимися в цитатах позднейших авторов. "Время рождения Солона относили ко второму году 36-й олимпиады (635 г. до н. э.)". Сравнению в рамках исследования подвергаются принадлежащие Солону элегии, в русских переводах именуемые "Седмицы человеческой жизни" и "Благозаконие". В центре внимания "базисный тембр", единица метро-звукового уровня стиха, родственная ассонансу, аллитерации и внутренней рифме. 

Древнегреческий стих традиционно рассматривается с двух точек зрения: 1) фонетической; 2) метрической. С метрической точки зрения античная элегия на древнегреческом языке – сложный жанр, предполагающий чередование стихотворных строк двух типов: дактилического гекзаметра и пентаметра. 

Исследование посвящено гекзаметру. В рамках гекзаметра, состоящего из шести стоп, часть из которых – дактили (последовательность долгого и двух кратких слогов), часть – спондеи (два долгих слога подряд), возможно выделение "сильных мест", или "иктов", размещенных на первом долгом слоге в каждой стопе. Всего в рамках гекзаметра возможно шесть иктов. 

"Базисный тембр" (БТ) – единица оценивания формальной структуры стиха, предлагаемая в рамках анализа метро- звукового уровня. Звуковой уровень стиха связан с понятиями аллитерации, ассонанса и внутренней рифмы и прекрасно исследован на древнегреческом И. Опельт, А. Шеваном и др.. Ассонанс, занимающий сильную позицию (икт) в стихе (в частности, в гекзаметре), является БТ. В зависимости от сопровождения согласными и сопутствующих аллитераций БТ делится в рамках исследования на подвиды: закрепленный / незакрепленный БТ; сильный / слабый БТ; анафорический / катафорический БТ. 

Являясь сегментным фонетическим признаком стиха, БТ не зависит от суперсегментных единиц, в частности, ударения (обозначаются в древнегреческом алфавите диакритическими знаками ῆ, ὰ, ά и т. д.). Словораздел внутри стиха не влияет ни на границы метрических стоп, на распределение БТ. 

Закрепленный и незакрепленный БТ определяются кол-вом захваченных слогов: 2 слога, содержащие ассонанс (в т. ч. в сопровождении аллитерации), считаются "незакрепленным" БТ, 3 и более слога – "закрепленным" (пример см. ниже). 

Соответственно сильный и слабый БТ, равно и анафор. / катафор. БТ, определяются по иным параметрам.
Слабый БТ – ассонанс, чистый повтор гласного в 2-х и более иктах (пример см. ниже).
Сильный БТ – своеобразная внутренняя рифма, повтор слога, ассонанс, сопровожденный двумя аллитерациями справа и слева (пример см. ниже).
Анафорический и катафорический БТ – промежуточные ступени между сильным и слабым БТ: анафор. БТ –  ассонанс, которому предшествует аллитерация, катафор. БТ – ассонанс, который завершается аллитерацией.
В рамках одного стиха возможна комбинация нескольких БТ.
Примеры БТ в гекзаметре Гомера (т. е. древнейшие по времени возникновения в древнегреческой поэзии; пер. Н. И. Гнедича:
1) "μῆνιν ἄειδε θεὰ Πηληϊάδεω Ἀχιλῆος" (Hom. Il. I 1) .
"Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына".
Места иктов: μῆν, ειδ, ὰ Π, λη, δεω, λῆ.
Повторы: 1) 1, 4, 6 икты, гласный ῆ, η, ῆ, слабый закрепленный БТ; 2) 4, 6 икты, согласный + гласный: λη, λῆ,  анафор. незак. БТ.

Одни и те же икты, вовлекаясь в созвучия на разном уровне (слабом, анафорическом, катафорическом или сильном) могут оказаться носителями нескольких БТ в рамках стиха. 

В примере (Hom. Il. I 1) представлено два БТ: 1) слабый зак. 1, 4, 6; 2) анафор. незак. 4, 6. 2) "βουλὴν δὲ πρῶτον μεγαθύμων ἷζε γερόντων" (Hom. Il. II 53).
"Прежде же он посадил на совет благодумных старейшин".
Места иктов: βουλ, δὲ π, τον, γα θ, ν ἷζ, ρόν. 

Повторы: 3, 6, гласный + согласный: ον, όν, катафор. незак. БТ. Иных БТ в данном стихе нет. Сильный БТ находим у Солона:
"τῆς δεκάτης δ ̓εἴ τις τελέσας κατὰ μέτρον ἵκοιτο" .
"Если ж десятое Бог доведет до конца семилетье" (пер. В. В. Латышева).

Места иктов: τῆς, της, τις, σας, μέτ, κοιτ.
Повторы: 1, 2, согласный + гласный + согласный, τῆς, της, сильный незак. БТ.
Рассмотрение гекзаметрических стихов с точки зрения встречаемости БТ позволяет охарактеризовать поэтическое 

мастерство античного автора и выявить прежде незамеченные, в результате разграничения метра и звука, аллитерации и икта, закономерности. 

В древнегреческом языке противопоставлены смыслоразличительные гласные, долгие и краткие, фиксируется наличие дифтонгов. Описание БТ предполагает, во избежание неоправданного увеличения количества примеров, строгое разграничение тембров. Хотя ο и ω исконно являлись долгим и кратким вариантом одного звука, их не следует отождествлять. 

Количественная оценка примеров осуществляется с применением правил математической пропорции и сравнения обыкновенных арифметических дробей. 

Объем элегий Солона "Благозаконие" и "Седмицы человеческой жизни" различен: 19 полностью сохранных гекзаметров в рамках "Благозакония" против 9 в "Седмицах". С применением арифметических дробей возможна оценка встречаемости (больше / меньше) разновидностей БТ в элегиях Солона. Исследование позволяет сделать вывод об особом эстетическом подходе афинского элегика Солона к БТ: в элегии "Седмицы" он применяет анафор. незак. БТ, а в "Благозаконии" примеры этого вида БТ редки. Напротив, катафор. незак. БТ, слабый незак. БТ и отсутствие БТ – характерная черта элегии "Благозаконие".

Обозначьте стилистическую принадлежность текста. Обоснуйте свой ответ примерами из разных языковых пластов. 

 При общей стабильности грамматической системы языка и, тем более, его типологических характеристик, в различные периоды развития его поэтической сферы оказываются более или менее востребованы, актуализованы те или иные явления, единицы, категории, имеющие максимальную функциональную значимость в свете текущих тенденций развития поэтического языка. Поиск новых форм в современной русской поэзии обостряет интерес к тем грамматическим средствам, которые позволяют выявить новые грани субъективности поэтического высказывания, «расположить» его во множестве возможных миров с необходимой поэту долей конкретности и обобщенности и попробовать новые пути к решению противоречия не разрешимого, но крайне плодотворного в своей неразрешимости, - между суггестивностью, зачаровывающе-внушающим воздействием поэтического текста, предполагающего у читателя способность к интуитивному постижению, и строгой логикой грамматических правил, нормирующих языковую деятельность и предписывающих языковому сознанию матрицы, образцы, шаблоны оформления и комбинации единиц. Шире говоря, это противоречие между дискретностью и упорядоченностью языка, конечностью и структурированностью языкового высказывания и недискретностью действительности, представляющей собой сплошной поток впечатлений, и «потоковостью» сознания, никогда не останавливающегося и не приобретающего конечные, «скульптурные» формы. В поэзии синтаксические правила, служащие в общелитературном языке основным фактором упорядочения линейного потока речи - структурирования, членения его на отдельные высказывания и построения этих высказываний из сопряженных формальными и семантическими связями лексических единиц, - все более утрачивают свое господство над строем предложения и текста. «Ритмическое членение» стиха выступает не только во взаимодействии с синтаксической организацией, но и как ее альтернатива. Неизбежный баланс между сознательным стремлением человека к порядку и его бессознательной тягой к хаосу сопротивляется переизбытку упорядочивающих факторов, торжеству предсказуемости в последовательном ряду и заставляет синтаксическую и ритмическую структуры не только «сотрудничать», но конкурировать: «при замещении интонационно-фразовых связей интонационно-ритмическими теснота синтаксических связей <... > ослабляется» . Другое конститутивное свойство лирического текста - множественность референции, казалось бы, девальвирует все шифтерные категории, придает предикативным характеристикам и дейктическим показателям текста амбивалентный, релятивный характер, что приводит к активизации лишенных морфологических показателей предикативности инфинитивных и номинативных предложений. Категоризирующий и синтетический потенциал русской морфологии воспринимается как избыточный, окончания усекаются, слово общеязыковое приобретает способность к миграции в иную часть речи, слово окказиональное создается так, чтобы у читателя был выбор его морфологического (категориального) осмысления. Наконец, фрагментарность лирической формы, ее меньший объем и большая самостоятельность мотивов снимают грамматическую «суперсегментность»: для соположения образов в сознании читателя, то есть в плане содержания, не требуется экспликации соответствующей связи грамматическими средствами в плане выражения. В любом случае поэтическое высказывание остается высказыванием: его коммуникативная функция модифицируется эстетической, но не перечеркивается; у него есть автор и реципиент (коммуникативная рамка), денотат (план содержания) и линеаризованная последовательность языковых знаков (план содержания); наконец, оно создается для функционирования в определенной коммуникативной ситуации (среде) по ее правилам и интерпретируется на основе соответствующих презумпций. Соответственно фундаментом поэтического высказывания, как и любого общеязыкового высказывания, служат категории, оформляющие отношения между говорящим и адресатом, говорящим и содержанием высказывания, адресатом и содержанием высказывания, субъектом и предикатом, содержанием высказывания и действительностью, говорящим и действительностью. Эффективность естественного языка состоит в том, что все эти типы отношений обеспечиваются одними и теми же грамматическими категориями лица (субъекта), времени и модальности, составляющими единую категорию предикативности, центром которой является Я говорящего. 

Определите стиль приведенного для анализа текста. 

Выделите стилевые черты и разбейте текст на смысловые блоки:

Владение Солоном техникой БТ столь виртуозно, что позволяет разграничить своеобразные разновидности внутри жанра «элегия»: «дидактическая» элегия «Седмицы человеческой жизни» (С.) противостоит подчеркнуто «гражданской» элегии «Благозаконие» (Б.) не только, собственно, содержанием, но и формой.

В С. всего 1 случай отсутствия в стихе БТ, в Б. – 3 случая, с учетом кол-ва примеров получаем дроби: 1 / 9 против 3 / 19; приведя эти дроби к общему основанию, можно сравнить: 19 / 171 С. против 27 / 171 Б. Элегия Б. объективно содержит больше случаев отсутствия БТ (27 > 19).

В С. случаев слабого незак. БТ 4 / 9, в Б. 12 / 19, т. е. 76 / 171 против 108 / 171. Элегия Б. содержит больше случаев слабого незак. БТ (108 > 76).

В С. случаев катафорического незак.о БТ 2 / 9, в Б. 5 / 19, т. е. 38 / 171 против 45 / 171. В элегии Б. больше случаев катафор. незак. БТ (45 > 38).

В С. случаев анафорического закрепленного БТ 4 / 9, в Б. – 2 / 19, т. е. 76 / 171 против 18 / 171. В элегии С. больше примеров (76 / 18) анафор. незак. БТ.

Примеры иных разновидностей БТ единичны в рассмотренных элегиях.

Фиксация БТ в гекзаметре – метод анализа стиха, учитывающий взаимодействие метрического и фонетического (звукового) уровня. В совокупности с математическими методами количественных сопоставлений метод фиксации БТ позволил выявить эстетические особенности элегии «Седмицы» (в сравнении с «Благозаконием»).

В перспективе возможно сравнение с другими (худшей сохранности) фрагментами элегий Солона, где, по предварительным оценкам, заметны тенденции, свойственные скорее элегии «Благозаконие», чем элегии «Седмицы». Вероятно, катафор. незак. БТ способствовал лучшему запоминанию текста на слух

Ознакомьтесь с отрывком из реферата. 

Произведите стилистическую правку текста.

Основная группа вводных слов, словосочетаний и предложений по значению – единицы с модальной семантикой, указывающие на реальность/нереальность того, о чём сообщается в предложении. Среди модальных смыслов выделяются значения уверенности, неуверенности, возможности, предположения и т.п.

По общему мнению синтаксистов, вставные конструкции (слова, словосочетания, предложения) содержат дополнительные сведения, замечания, уточнения, пояснения, поправки к основному высказыванию [Валгина 1983: 175].

Вводные элементы в Словаре лингвистических терминов определяются как «формально-грамматически не связанные с другими частями высказывания» [Ахманова 1966:72]. Среди них выделяются слова, словосочетания и предложения: Вы, возможно, знакомы с этим человеком. Вероятнее всего, это произошло вечером. Вечор, ты помнишь, вьюга злилась. 

Г.Н. Акимова утверждает, что вставные конструкции получили своё развитие на основе разговорной речи: они использовались в репликах, перебивах речи, возникающих по ассоциации часто для уточнения или разъяснения основной информации, и служили средством выражения добавочных мыслей говорящего [Акимова 1990: 55–56]. С помощью вводных слов говорящий отражает своё отношение к тому, что сообщает. В.В. Бабайцева и Е.И. Диброва в своих учебниках «Современный русский язык» и «Современный русский язык: Теория. Анализ языковых единиц» соответственно выделяют общие признаки, объединяющие все вводные конструкции. К ним относятся [Бабайцева 1987:161]: 

- общее значение – отношение говорящего к сообщаемому (субъективная модальность); 

- способ выражения – категория модальных слов; 

- в устной речи выделяются интонацией (паузами и сравнительно быстрым произнесением). 

Все исследователи выделяют семантическую классификацию вводных конструкций с некоторыми различиями. Наиболее полный перечень разрядов вводных слов по значению представлен Д.Э. Розенталем [Розенталь 1972: 35-36]: 

1) вводные слова с модальным значением, выражающие оценку говорящим степень реальности сообщаемого (уверенность, предположение, возможность, неуверенность и пр.: конечно, вероятно, кажется, возможно, наверное, пожалуй и т. д.); 

2) вводные слова с эмоциональным значением, выражающие чувства говорящего в связи с сообщением (радость, сожаление, удивление и т. п.: к счастью, на радость, к досаде, к сожалению, к удивлению и т. д.); 

3) вводные слова, указывающие на связь мыслей, последовательность изложения: итак, значит, следовательно, наконец, во-первых, во-вторых и т. д., с одной стороны, с другой стороны, наоборот, напротив и т. д.; 

4) вводные слова, указывающие на приёмы и способы оформления высказываемых мыслей: словом, одним словом, иначе говоря, так сказать, другими словами и т. д.; 

5) вводные слова, указывающие на источник сообщаемого: говорят, сообщают, по словам..., по мнению..., по слухам, с точки зрения, помнится, по-моему и т. д.; 

6) вводные слова, представляющие собой призыв к собеседнику или читателю с целью привлечь его внимание к сообщаемому, внушить определённое отношение к излагаемым фактам: видишь (ли), видите (ли), поймите, вообразите, представьте себе, извините, согласитесь, пожалуйста и т. д.; 

7) вводные слова, показывающие степень обычности того, о чём говорится: бывает, бывало, случается, по обычаю, по обыкновению и т. д.; 

8) вводные слова, выражающие экспрессивность высказывания: по совести, по справедливости говоря, смешно сказать, не в укор будет сказано и т. д.

Вставные компоненты впервые были выделены В.В. Виноградовым. Но и сейчас их часто рассматривают в составе вводных слов и предложений.

При анализе вставных конструкций в словарях и лингвистических работах можно отметить терминологическое многообразие. Выделяются такие понятия, как вставка, вставной/вставочный элемент, вставочная конструкция и др. Наиболее общим понятием является вставная конструкция. В данной работе перечисленные термины будут использоваться как синонимичные и взаимозаменяемые вслед за О.С. Ахмановой и Д.Э. Розенталем. Рассмотрим объём понятия вставная конструкция. 

По мнению О.С. Ахмановой, «вставка – это слово или словосочетание, не соединенное грамматически с другими элементами предложения. В отличие от вводных слов и словосочетаний, вставка вносит в предложение дополнительную информацию. («Журналы по сельскому хозяйству (два) я велел выслать в Ялту»)» [Ахманова 1966: 89]. В этом определении позиция О.С. Ахмановой сближается с точкой зрения В.В. Бабайцевой, которая считает, что вставочные элементы «резко разрывают, размыкают «непрерывность синтаксических связей» предложения» [Бабайцева 1987:163]. О.С. Ахманова также отмечает, что употребление вставного элемента может быть «избыточным, вводимым в высказывание либо по традиции, либо для придания высказыванию большей экспрессивности» [Ахманова 1966 :89].

К вводным компонентам (это слова, словосочетания и предложения) относятся такие, которые выражают различные отношения говорящего к высказанному: Я, признаюсь, тут ровно ничего не понимаю (Гоголь), дают общую оценку сообщения: Муму, по обыкновению, осталась его дожидаться (Тургенев), указывают на источник сообщения: Ему уж стукнуло, по сказкам, сто годков (Некрасов), порядок изложения мысли: Итак, в наше время невозможна идеальная поэзия (Белинский) и т. д., то есть это слова, словосочетания и предложения, имеющие значение оценочности. 

Вставные конструкции вносят попутные замечания, добавочные сообщения в основной ход повествования и имеют собственные цели высказывания, которые могут совпадать или не совпадать с целевой установкой базового нарратива. Именно поэтому, с семантической точки зрения, вставные конструкции не могут быть классифицированы таким же образом, как вводные: слишком широк спектр дополнительной информации, которую они способны выражать.

Вставная конструкция – это попутное замечание, возникшее по поводу того, о чём говорилось, или навеянное сказанным. Неожиданность возникновения подобного элемента отражается не только на его структуре, классификация которой была рассмотрена в предыдущем параграфе, но и на семантике, которые взаимообусловлены и взаимозависимы: семантика определяет структуру, а структура зависит от семантики.

Произведите редакторскую правку текста:  

При общей устойчивости грамматического строя языка и его типологических характеристик в различные периоды развития его поэтической сферы оказываются более или менее востребованы и актуализованы те или иные явления, единицы, категории, имеющие функциональную значимость с точки зрения современных тенденций развития поэтического языка. Поиски новых форм в современной поэзии выдвигают на первый план интерес к тем грамматическим средствам, которые позволяют открывать новые стороны субъективности поэтического высказывания, «расположить» его в разных возможных мирах с нужной поэту степенью конкретности и обобщения и попробовать новые пути к решению противоречия между разными типами влияния поэтического текста, что свидетельствует о способности читателя к интуитивному пониманию, и строгой логикой грамматических правил, нормализующих языковую деятельность  и предписывающих языковому сознанию образцы, шаблоны оформления и комбинации единиц.  Об этом при  сопоставлении лексической и грамматической поэтики писал К… в работе «К вопросу о построении поэтики грамматических категорий». Несоответствие между дискретностью и упорядоченностью языка, конечностью и структурностью языка, с одной стороны, и недискретностью действительности, представляющей собой непрерывный поток впечатлений, и «потоком» сознания, никогда не останавливающегося и не приобретающего окончательные, «скульптурные» формы, — с другой, выходит на первый план в поэзии.

В русском языке, как синтетическом, флективном языке, синтаксические связи между компонентами предложения выражены достаточно ясно, чтобы реципиент мог как бы «прочитать» отношения согласования и подчинения и определить границы предложения. В поэтическом тексте синтаксическое членение взаимодействует со стиховым, что, особенно в беспунктуационной поэзии, создает амбивалентную линеаризацию, которая проявляется в возможности неоднозначной связи между компонентами и границами предложений. О том, что современный автор осознает эту возможность не только как характеристику поэтического языка, но и как особенность поэтического мира, свидетельствует размышление поэта.